Версия для печати

С одной стороны, мы (люди) набрали колоссальный фактический опыт и практически делаем чудеса, по своей воле изменяя самые разные параметры в организме на практике. С другой стороны, развивается и теоретическая медицина.

Любая теоретическая наука обычно опирается на общие мировоззренческие представления и фундаментальные законы естествознания в целом. Частные науки развиваются (неосознанно) под знаменем господствующей в данное время общенаучной, общечеловеческой парадигмы. Оказывается, какие бы мы ни были разные, в цивилизованных странах царит общая парадигма мышления. Она меняется далеко не каждые 100 лет. Однако сейчас мы живем в счастливые времена смены парадигмы.

Какой была парадигма мышления человечества в последние 200 лет? Это была парадигма аналитического подхода к познанию. Этого требовало время. Люди получили в руки точные приборы, математический аппарат, средства передвижения и средства массовой информации. Стало возможным изучать мельчайшие подробности микромира, космоса, устройства биологических объектов. Мы научились членить объекты на молекулы, атомы и элементарные частицы; организмы – на органы, клетки, субклеточные элементы. Совершенно понятно, что увлекаясь детализацией, невозможно помнить о синтезе. Слишком много надо было исследовать, развить технику, познать атом, изучить структуру биологической мембраны и механизм потенциала действия… Это всё исключительно интересно и совершенно необходимо. А эпоха синтеза в познании может наступить только после того, как эпоха анализа себя исчерпает.

Но организм-то, как и всякая сложная система, работает на уровне синтеза! Он работает как единое целое и подчиняется законам самоорганизации, а не только второму закону термодинамики. (Пояснение: второй закон термодинамики говорит о постепенном всеобщем выравнивании, перетекании тепла от теплых тел к холодным и т.п.; тогда как живые организмы работают не на повышение, а на понижение энтропии во Вселенной). Поэтому наши попытки вмешаться в работу сложных систем с нашим аналитическим умом и подробнейшими знаниями терпят в некотором смысле неудачу.

В ХХ веке постепенно стали возникать первые предвестники синтетических наук (кибернетика), а к концу века – науки о самоорганизации сложных систем (номогенетика, синергетика, диатропика). Даже математический аппарат уже стал пригоден для описания сложных биологических объектов (фрактальная и нелинейная динамика стохастических процессов Пригожина, Хакена, Арнольда, Блоха, Ляпунова, Крымова, Боголюбова, Курдюмова, Маленецкого, Митропольского, Мозера и т.п.). Оказалось, что свойства целого никак не выводятся из свойств его частей (об этом постоянно писал еще А.А.Любищев за 10-15 лет до появления синергетики). Оказалось, что именно поэтому поведение целых систем требует отдельного изучения: его никак невозможно понять, изучая свойства частей. Выяснилось, что на определенном этапе усложнения биологические объекты «научились» сами регулировать постоянство своей внутренней среды, научились выживать в тяжелых условиях, а также (именно поэтому) научились сопротивляться вмешательствам извне. И это вытекает из несложных законов современной физики – синергетики. Стало очевидным, что действие химических веществ и физических полей на организм не объясняется до конца действием этих факторов на молекулярном и тканевом уровне, и даже совсем наоборот (!): действие на молекулярном и клеточном уровне зависит от того, как воспримет данный раздражитель, в первую очередь, организм в целом.

Приведем пример. Как бы ни изучались молекулярные механизмы действия магнитных полей на организм, оставался необъяснимым тот факт, что сила влияния не зависит от напряженности поля. Можно было выдерживать животных в течение года под сильнейшим магнитным полем (какое только умели создать физики), и никакого эффекта на организм не обнаружить; а с другой стороны – можно было в течение нескольких секунд подействовать полем, сравнимым по силе с полем Земли – и получить огромный эффект (вплоть до рассасывания опухоли за несколько сеансов). Непонятно было, как вообще такое поле могло быть замечено организмом: ведь поле Земли все время колеблется в довольно широких пределах, и тогда экспериментальное поле попадает просто в полосу шума. Однако мало того: при определенных частотах можно было получить эффект полями, на порядки более слабыми, чем Земное. Они-то как могли ощущаться? Каков здесь молекулярный механизм? В работах Н.И.Музалевской показано, что поле взаимодействует с точно таким же уровнем организации живой материи – электромагнитным колебательным контуром организма в целом. Резонанс на биологически информативные для целого организма частотные последовательности и вызывает эффект. Причем при изменении состояния организма в целом изменялись и спектры значимых для него частот. Профессор Музалевская показала, что организмы легко могут вычленять из среды даже сверхслабые сигналы на фоне сильных шумов, если эти сигналы биологически значимые.

Есть ли молекулярный механизм действия электромагнитных полей? Конечно, есть. И он подробно описан в работах Ю.А.Холодова, а также много нового привнесла сама Н.И.Музалевская (не придающая этим механизмам решающего значения) и др. Однако если мы хотим предсказать эффект на определенный организм – необходимо и достаточно знать состояние организма как целого и то, какие колебания будут для него значимыми. Знание молекулярных эффектов здесь не поможет: они одни и те же, а восприятие системой в целом кардинально меняется в зависимости от состояния.

Пример с магнитным полем приведен потому, что без того, чтобы подняться на уровень описания состояния целого организма, вообще невозможно было понять «мистическое» действие магнитных полей.

В такой же степени «мистическим» является действие гомеопатических растворов. Почему оно такое сильное? Почему оно сильнее действия ударных доз аллопатии? Да именно потому, что влияет не на молекулы (от этого-то влияния организм еще может защититься), а на регуляцию в организме в целом.

Однако можно взять практически любое химическое или физическое воздействие и рассмотреть его влияние на организм. Результат будет зависеть, в первую очередь, от исходного состояния организма как целого. Если, конечно, доза не летальная.

Примечание о летальных дозах. Даже они – это не абсолютные величины. Так, хотя и известны летальные дозы многих химических веществ и ионизирующей радиации для лабораторных животных, но при предварительном их оздоровлении методами активационной терапии эти дозы можно было увеличить, причем не на несколько процентов, а вдвое-втрое.

В ХХ веке под требованием показать механизм действия понимали именно детальный молекулярный механизм. Сейчас требуется уже описание влияния изучаемого фактора на поведение и состояние системы в целом. Это, как ни парадоксально, объясняет эффект действия более глубоко. А главное – больше дает для практики и прогноза.

Парадигма мышления 18-го, 19-го и первой половины 20-го веков предполагала: а) изучение элементов системы и б) - последующее уничтожение ненужных элементов с целью процветания системы.

Есть ли ненужные элементы в государстве (с точки зрения уходящей парадигмы)? Конечно, есть: это уголовники, фашисты, сектанты, бездельники, душевнобольные, «враги народа» и даже (сейчас нам это уже смешно сквозь слезы) отдельные нации.

Есть ли ненужные элементы у человека в личной жизни? Есть: это соседи по коммунальной квартире, это тёща, это конкурент-сослуживец… а иногда даже собственная жена и дети.

Есть ли ненужные элементы в организме? Есть: это патогенные микробы, это паразиты, это жир на животе и даже (нам, надеюсь, это сейчас уже смешно сквозь слезы) некоторые особенно больные органы.

Руководствуясь уходящей парадигмой, необходимо оные ненужные элементы уничтожить, и чем кардинальнее, тем лучше. И тогда якобы система начнет процветать.

Такое же мышление было и у экологов. Вспомним, какие элементы считались ненужными в лесу? Это, конечно, комары. Они тучами облепляют несчастных животных и нет от них спасения… Люди «помогли» животным: уничтожили комаров. Погибла рыба, питающаяся их личинками, заболотились озера и реки, которые очищала эта рыба, погибли лягушки, погибли и другие обитатели водной среды, стали погибать животные из леса, питавшиеся рыбой, стала изменяться почва и гибнуть лес… - целая непоправимая катастрофа из-за каких-то комаров.

Такая жёсткость и жестокость в мышлении – неизбежное (но, слава Богу, временное) следствие эпохи анализа. Человечество после средневековья встало на путь стремительного прогресса, технического и научного. Первое, что приходит на ум при познании природы – исправить ее, уничтожив всё «некачественное». (А уж критерии, что именно считать некачественным, зависят от глубины познания и степени эгоизма; но это-то не в первую очередь приходит на ум).

Путь анализа пройден.

Надеюсь, он пройден с зачетом на «отлично». Мы осуществили колоссальный технический прогресс; мы познали, действительно, уйму полезных вещей и частностей. И как-то выжили. Хотя бы некоторые.

Сейчас наступило время, когда парадигма эпохи войн исчерпала себя. Она более не дает такой пользы для практики познания мира, как давала раньше. Уже многим становится ясно, что войны между народами, войны с «врагами народа», войны с микробами и больными органами, войны с сотрудниками по фирме и между членами одной семьи неконструктивны и не ведут к процветанию. Эпоха сменяется. И мы, врачи, должны в ногу с эпохой перестраивать медицину. Пора оперативно менять подход с истребления отдельных недостатков на повышение общего уровня здоровья.

С точки зрения синергетики (хотя и она уже устаревает!), если в системе уничтожить грубым насилием отдельные «негодные» элементы, то она становится менее сложной, менее способной к самоорганизации и к самопочинке, а следовательно – менее жизнеспособной и принципиально меньше способной к развитию.

Синергетика говорит о возможности тонко управлять и помогать системе самой повышать свою организацию, если грамотно действовать слабыми раздражителями. Эта же наука говорит о невозможности изменить положение насилием. Что имеется в виду под насилием? Изменение по своей воле отдельного показателя: например, артериального давления, или содержания гормона, или количества Т-лимфоцитов. Это же не настоящая коррекция: ведь как только препарат выведется почками, «патологический» параметр восстановится. А если не восстановится – тем хуже: значит, удалось сдвинуть гомеостаз в сторону от нормы по следующему, еще неизвестному параметру. Иными словами, система «упирается» в ответ на насилие: если изменить один параметр прямым воздействием извне, да еще «давить» на него постоянно на протяжении многих месяцев или лет – то не только не произойдет нормализации указанного параметра, но и последует его дальнейшее отклонение от нормы. Значит, постепенно зависимость от препарата увеличится. Следует ли такой процесс называть лечением?

Появилась наука диатропика – наука о разнообразии. Она изучает жизнеспособность систем. Оказывается, система тем жизнеспособнее, чем больше разнообразие входящих в нее элементов. «Мешающие» с точки зрения аналитика элементы могут играть огромную роль в выживании системы в целом.

Приведем пример. Почему же так вредно корректировать отдельно взятую систему в организме? Возьмем самый «безобидный» случай: когда коррекция проводится без использования малоизученных полей; без использования лекарств, имеющих побочное действие; без использования гормонов или стимуляторов, резко сдвигающих гомеостаз – потому что в таких случаях вред от терапии можно было бы представить как вред от побочного действия. К нам поступила пациентка с быстрорастущим раком молочной железы. Полгода-год назад считала себя здоровой, но неожиданно прекратились менструации. Пациентка справедливо решила, что в 37 лет это преждевременно, и обратилась в натуропатическую поликлинику. Там высококвалифицированный врач с помощью мягкой гомеопатии, слабых настоев безобидных трав и массажа сумел восстановить деятельность замолкнувших было яичников. Доктор просто вернул к жизни яичники, не нанеся вреда никаким другим органам. Однако доктор еще не обладал холистическим (целостным) мышлением. Он не ставил вопрос: а зачем вдруг организм (мозг) отключил яичники? Ответ не заставил себя ждать: стал развиваться гормонозависимый рак. Оказывается, перед выключением яичников на уровне мозга сработала защита: видимо, с целью приостановки развития онкологического процесса мозгу удалось заставить яичники прекратить производство эстрогенов. Наверное, это было непросто (для мозга) – отключить еще молодые яичники. А после того, как их заставили опять работать (безобидными методами), организм уже не мог остановить развитие гормонозависимой опухоли в молочной железе.

Именно поэтому мы считаем грубым вмешательством во внутренние дела организма любую коррекцию отдельных функций, даже с помощью безобидных средств, не имеющих побочного действия. Ведь мы не знаем последствий.

Это не значит, что мы против симптоматической помощи! Ни в коем случае мы это не утверждаем. Симптоматическая помощь совершенно необходима, так как человек – существо социальное, и зачастую гораздо важнее пойти на работу, приняв таблетку, чем сохранить здоровье и молодость. Но нельзя считать симптоматические средства лечебными. Желательно сопоставлять, какой ценой для здоровья и длительности жизни обходится та или иная симптоматическая помощь – а после этого выбирать, стоит ли к этому прибегать. Мы ведь не всегда знаем, зачем организм вдруг поднимает давление, отключает или подключает тот или иной фермент или нейромедиатор, иммунный фактор… Не следовало бы корректировать всё это по своему разумению.

А с пациенткой произошло далее следующее. С помощью активационной терапии мы боролись с ее стрессом на редкость долго. Сначала снова прекратились менструации (теперь это была радость). Только через год регрессировала опухоль. Затем (еще только через год), при постоянной коррекции здоровья, месячный цикл восстановился (видимо, когда угроза рака ушла и организм мог себе это позволить). С тех пор прошло восемь лет, пациентка давно уже не проводит активационную терапию, так как ей некогда: работает на трех работах и воспитывает двоих детей. Чувствует себя отлично. Это обычный эффект общеоздоровительной терапии: мы ведь не лечили ни рак, ни гормональные нарушения. Организм всё корректировал самостоятельно, по мере накопления сил и резервов. А если организм достиг какого-то уровня здоровья самостоятельно, то этот уровень теряется нескоро.

Не спорю, бывают лечебные средства, которые имеют такое сильное побочное действие, что вред от побочного действия «перевешивает» пользу от прямого предназначения средства. Однако всё-таки с точки зрения подхода к организму как к единой системе вред от того, что производится коррекция одного отдельного параметра, гораздо сильнее, чем вред от побочного действия. Можно сформулировать правило:

ПРЯМОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ОТДЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ ОРГАНИЗМА НАРУШАЕТ ЕГО ЦЕЛОСТНОСТЬ, ВРЕДИТ ЕГО САМООРГАНИЗАЦИИ И МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ПОНИЖЕНИЮ ОБЩЕГО УРОВНЯ ЗДОРОВЬЯ, А ЗНАЧИТ - И К СОКРАЩЕНИЮ ДЛИТЕЛЬНОСТИ ЖИЗНИ, а как минимум - К ПОНИЖЕНИЮ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ.

Еще один пример. Сейчас стали в моде средства, понижающие содержание холестерина в крови. Действительно, повышенное содержание холестерина совпадает с ишемической болезнью сердца и гипертонией. Но почему-то мало кто задумывался над следующим парадоксом: если холестерин – ненужное, вредное для сосудов вещество, так и норовящее прилипнуть к стенкам сосудов и тем самым сузить их просвет – то почему он «прилипает» только в крупных и крупнейших сосудах, тогда как по логике должен был бы забивать мелкие и мельчайшие сосуды в первую очередь? Исследованиями последних лет показано следующее. Движение крови по сосудам возможно только при строго определенной скорости крови в аорте и крупных артериях. Если эта скорость снизится, то кровь в периферических сосудах вообще остановится и наступит смерть. Это отдельные подробные исследования целого института, физиками открыт так называемый «третий» тип движения жидкости по трубам – не ламинарный, не турбулентный, а тип движения жидкости со взвешенными в ней форменными элементами. Этот тип движения жидкости возможен только при определенной скорости толчка. Толчок дает сердце, причем толчок на порядки слабее (!), чем нужно было бы для того, чтобы «продавить» кровь сквозь сосуды тела, как продавливает насос. Мощность сердца как насоса во много раз меньше, чем надо было бы для создания тока крови при таком колоссальном сопротивлении сосудов и капилляров. Движение крови возможно только благодаря «третьему» типу течения жидкости, гидравлическому толчку, который и создается сердцем, вследствие чего форменные элементы (а не плазма) приобретают ускорение, достаточное для прохода всех сосудов тела. А такой тип движения жидкости возможен только при определенной скорости. А что же делать, если сердце с возрастом слабеет? Как сохранить скорость кровотока? Это очевидно: во-первых, срочно повысить артериальное давление (то есть, сузить сосуды). Это переносится тяжело, это угрожает инсультом, но это можно сделать быстро, это дает возможность отдохнуть миокарду, и это сохраняет жизнь (кровь не останавливается). Каким еще способом можно надолго повысить упавшую было скорость кровотока? - Вырастить изнутри на стенках именно крупных сосудов холестериновые наросты, сузить просвет крупных сосудов навсегда – и слабое сердце будет иметь шанс проработать подольше. Оказывается, холестерин никаким образом не может прилипнуть к стенке сосуда (это расчеты физиков), пока мозг не предпримет специальные сложнейшие меры для этого; и делается это, естественно, именно в только в крупных сосудах. В мелких сосудах в таких мерах нет необходимости – там холестериновых бляшек поэтому и не бывает. А что же будет, если принимать таблетки для понижения содержания холестерина? Со временем организм устанет с этим бороться, холестериновые бляшки перестанут образовываться, просвет сосудов будет для слабого сердца слишком велик – значит, сердце будет подвергаться непосильным перегрузкам, но с целью сохранения жизни (сохранения движения крови) мозг будет заставлять сердце работать до последнего. Износ сердца будет ускоряться.

Зависит ли содержание холестерина в крови от диеты? Очень относительно – и это всем известно. При питании продуктами, богатыми холестерином, его содержание не превышает норму у молодых и относительно здоровых людей; а при бесхолестериновой диете его содержание почему-то не очень-то падает у больных ишемической болезнью сердца. Можно себе представить, каких усилий стоит мозгу поддерживать уровень холестерина у пациента с ИБС, не употребляющего в пищу холестерин, да еще и принимающего таблетки «от холестерина»! Но жить-то хочется – и мозг делает невозможное…

Если пациент займется общим оздоровлением, и мышца сердца у него станет сильнее – уровень холестерина снизится соответственно. И будет координирован с потребностями.

Наш организм действительно способен на невозможное, он может делать чудеса. И хотелось бы верить, что мы вскоре научимся не вынуждать его совершать эти чудеса для защиты от грубых лечебных мероприятий, но зато научимся ему подсказывать, в каком месте он имеет возможность проделать очередное чудо для самовосстановления.

Хотелось бы напомнить читателю правило, сформулированное когда-то гомеопатами (Ганеманном, Герингом, Кентом и другими):

ЕСЛИ В ОРГАНИЗМЕ ОТКЛОНЕН ОТ НОРМЫ КАКОЙ-ТО ПАРАМЕТР - ТО ЭТО РЕЗУЛЬТАТ ПРИСПОСОБЛЕНИЯ: ОРГАНИЗМ ПРЕСЛЕДОВАЛ КАКИЕ-ТО ЦЕЛИ, ПРИЧЕМ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОСТРАДАЛА ФУНКЦИЯ, МЕНЕЕ ВАЖНАЯ, ЧЕМ ТА, РАДИ КОТОРОЙ ТАКИЕ МЕРЫ БЫЛИ ПРИНЯТЫ.

Т.С.Кузьменко, 2003